Вся – нежность и трепет, бледная и застенчивая, танцевавшая не иначе как с опущенными ресницами: Галина Уланова боялась взглянуть в зал… И все же для балетоманов она затмила всех. Ее Сильфида в «Шопениане» была настоящей феей, а ее Жизель – настоящим призраком. Невозможно было понять, женщина или птица ее зачарованная Одетта, а Одиллия воплощала собой чистую страсть и казалась языком черного пламени, пляшущего по сцене. Ее Джульетта по-настоящему любила, страдала и умирала на сцене.
Уланова была, пожалуй, гением танца – не в меньшей степени, чем Анна Павлова.
Весь балетный мир обсуждал соперничество Ольги Лепешинской, любимой балерины Сталина, с Галиной Улановой. Ведь Уланова появилась на сцене раньше, в 1928 году, и многие партии, которые первой станцевала Лепешинская, Уланова повторяла с куда большим артистизмом и изяществом. Но на самом деле соперничество существовало преимущественно в воображении балетоманов: Уланова танцевала в Ленинграде, в Кировском театре, Лепешинская – в Москве, в Большом. И только после войны, когда Уланову перевели в Москву, между ними возникло что-то вроде соперничества. Но проявлялось оно в том, насколько по-разному балерины танцевали одни и те же партии. Сама Лепешинская признавала превосходство Улановой: «Галина Уланова – гениальная балерина, и в нынешнем веке, думаю, ей не будет равных».
Галину Уланову никакое соперничество не волновало: это было что-то земное, низменное, неинтересное, а ей было важнее найти настроение для образа Жизели, и за этим настроением она уезжала в осенний парк Царского Села или в лес, благо в 30-е годы не нужно было далеко отъезжать от Ленинграда, чтобы оказаться в березовой роще, где белые стволы сияли, как призраки-вилиссы. Галина могла почувствовать себя одной из них, сестрой вилисс, сестрой берез… После войны, когда ей пришлось переехать в Москву, для прогулок в лесу ее возили на машине.
Как истинный гений, Уланова больше всего любила свое творчество: танец и музыку. И природу – как источник вдохновения. Всего лишь раз в жизни Уланова была влюблена, в художника Николая Радлова, он стал ее любовником и разбил ей сердце. И из крови разбитого сердца Уланова смогла создать одну из самых выдающихся своих ролей: Джульетту в балете «Ромео и Джульетта». Она четырежды была замужем: за Исааком Милейковским, учителем музыки из хореографического училища, за великим режиссером Юрием Завадским (с ним, единственным, она расписалась), за актером и режиссером Иваном Берсеневым, за художником Вадимом Рындиным. От всех четверых она ушла. Ведь никто из них не мог дать ей столько, сколько давала природа и музыка.
Замкнутая, молчаливая, Галина могла показаться скучной, но на самом деле с детства была очень начитанной. Особенно ей нравилось перечитывать описания природы. Она говорила: «Природа очень много дает, если ее, конечно, любишь и понимаешь. Только в тишине природы можно рассуждать и думать о чем-то серьезном, о своем, потому что она – не живая, но она – живая, с ней можно разговаривать. Уйду куда-то в лес или в поле, на луг, где нет никого. И там, на свободе можно и говорить громче, можно петь, даже если совсем нет голоса...»
Галина Уланова не любила срезанные – убитые! – цветы, но умела так за ними ухаживать, что стояли они у нее очень долго. Разбиралась в символике цветов. Уланову возмущало, что в поздних постановках «Жизели» главная героиня на протяжении всего балета танцует с одним и тем же букетом лилий, который в самом начале преподносит ей неверный поклонник Альберт. Ведь лилии – цветы смерти! Они должны появиться в руках Жизели, когда она предстает в образе призрака, в образе вилиссы. А Альберт должен дарить букет ромашек: символ простоты, естественности и жизнерадостности Жизели до того, как предательство и безумие ее погубили… Мало кто понимал эти переживания Галины Сергеевны: какая разница, что там в поддельном букете? Важно исполнение! Но для такого перфекциониста, как Уланова, важна была каждая малейшая деталь…
К духам Уланова была равнодушна: запахов природы они не передавали. Как все балетные танцоры, обтиралась водой с одеколоном. Предпочитала ароматы зеленые или цитрусовые, неяркие. Мечтала о духах с запахом весеннего леса, березовой рощи в апреле, но была уверена, что парфюмерия слишком примитивна, чтобы создать что-то подобное. Ни одни духи не казались Улановой достаточно нежными. Галина Сергеевна была стильной женщиной, вдумчиво подбирала наряды, от туфелек до шляпки, в высшей степени элегантными были даже ее чемоданы, она любила и умела носить меха, а дома – тяжелые китайские шелковые халаты, но флаконы с духами на ее туалетном столике не стояли. Ей дарили новинки, признанные шедевры, но она их передаривала: Галине Сергеевне любой аромат казался слишком резким, слишком парфюмерным, далеким от естественного.
Но в одной из поездок за границу, почти случайно, она попробовала «Eau de Rochas» Rochas. Аромат был выпущен в 1970 году – Галине Сергеевне было уже шестьдесят лет, когда она нашла свой парфюм. По-настоящему свой. Аромат, который доставлял ей наслаждение. «Eau de Rochas» того времени – цитрусово-зеленая смесь бергамота, лайма, лимона, вербены, грейпфрута и мандарина, и пачули, пахнущие влажной землей. Для Улановой это был запах весеннего леса в апреле, когда зелень еще прозрачно-нежна, но ветер уже теплый. Отныне флакон «Eau de Rochas» всегда стоял в ее ванной комнате, а цитрусово-зеленый аромат стал словно бы частью существа Галины Сергеевны: такой же прозрачный, как крылышки ее Сильфиды…
После смерти Улановой, когда в ее квартире устроили музей, «Eau de Rochas» стал одним из его экспонатов. Не так давно в музее произошло несчастье, квартиру буквально залило кипятком, и я не знаю, стоит ли еще флакон с «Eau de Rochas» на полочке в ванной.
К сожалению, нынешняя версия «Eau de Rochas» на ту, в которой Уланова нашла запах апрельского леса, не похожа: слишком много резкого мускуса и слишком кислые цитрусы.
Елена Прокофьева родилась в Москве, обожает Петербург, любит Тоскану, Прованс и Блуа. Интересуется историей городов, людей и вещей. Постоянный автор журнала «Gala-Биография». Писатель, выпустивший целый ряд биографических и художественных книг. Парфюмерией очарована с раннего детства. В равной степени ценит винтажи и удачные современные парфюмы. Любимые ноты: тубероза, жасмин, бессмертник и кожа.
