Елена Сергеевна Булгакова, муза и вдохновительница великого писателя, была страстной любительницей парфюмерии. Неудивительно, что на страницах романа «Мастер и Маргарита» упоминаются великие ароматы. Они все ассоциировались у писателя с его прекрасной женой, с его собственной Маргаритой…
В отрочестве, впервые читая роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», я — как, наверное, и многие другие девочки! — с замиранием сердца перечитывала эпизод, когда «банда Воланда» обманывает бедных москвичек, открыв на сцене варьете «дамский магазин».
"Дамский магазин": «Варьете», деталь иллюстрации Александра Костина.
«И тотчас пол сцены покрылся персидскими коврами, возникли громадные зеркала, с боков освещенные зеленоватыми трубками, а меж зеркал витрины, и в них зрители в веселом ошеломлении увидели разных цветов и фасонов парижские женские платья. Это в одних витринах, а в других появились сотни дамских шляп, и с перышками, и без перышек, и с пряжками, и без них, сотни же туфель — черных, белых, желтых, кожаных, атласных, замшевых, и с ремешками, и с камушками. Между туфель появились футляры, и в них заиграли светом блестящие грани хрустальных флаконов. Горы сумочек из антилоповой кожи, из замши, из шелка, а между ними — целые груды чеканных золотых продолговатых футлярчиков, в которых бывает губная помада.
Черт знает откуда взявшаяся рыжая девица в вечернем черном туалете, всем хорошая девица, кабы не портил ее причудливый шрам на шее, заулыбалась у витрин хозяйской улыбкой.
Фагот, сладко ухмыляясь, объявил, что фирма совершенно бесплатно производит обмен старых дамских платьев и обуви на парижские модели и парижскую же обувь. То же самое он добавил относительно сумочек, духов и прочего.
Кот начал шаркать задней лапой, передней и в то же время выделывая какие-то жесты, свойственные швейцарам, открывающим дверь.
Девица хоть и с хрипотцой, но сладко запела, картавя, что-то малопонятное, но, судя по женским лицам в партере, очень соблазнительное:
— Герлэн, шанель номер пять, мицуко, нарсис нуар, вечерние платья, платья коктейль...
Фагот извивался, кот кланялся, девица открывала стеклянные витрины».
Тогда, в свои тринадцать лет, я из всего этого списка знала только «Шанель номер пять»: мама моей подруги пользовалась этими духами, мне же они казались слишком сложными, но пленительно пахнущими снегом.
Как только у меня появилась возможность, я попробовала остальные упоминаемые Геллой ароматы, сначала — в современных выпусках, потом — винтажи. Магия романа Булгакова работала в разных направлениях, и я мечтала не только о любви, которая выскочит передо мной и еще не встреченным избранником, «как из-под земли выскакивает убийца в переулке…» — но еще и хотя бы попробовать те духи, которые стали частью сатанинского соблазна.
И я еще не знала, что эту знаменитую фразу про любовь изначально произнесла Елена Сергеевна Шиловская, третья жена Михаила Булгакова, его муза: «Это была быстрая, необыкновенно быстрая, во всяком случае с моей стороны, любовь на всю жизнь». Сначала этой стремительностью она оправдывала разрыв с мужем, от которого ушла к Булгакову, потом — просто характеризовала свою любовь к Михаилу Афанасьевичу.
И я не знала, что все эти духи — они у Елены Булгаковой тоже были…
«Встреча Мастера и Маргариты» Фотограф Жан Даниэль Лорье
С Еленой Сергеевной Шиловской Булгаков познакомился в феврале 1929 году, на масленицу. Позже она вспоминала: «Какие-то знакомые устроили блины. Ни я не хотела идти туда, ни Булгаков, который почему-то решил, что в этот дом он не будет ходить. Но получилось так, что эти люди сумели заинтересовать составом приглашенных и его, и меня. Ну, меня, конечно, его фамилия. В общем, мы встретились и были рядом». Своему брату она писала об этой встрече: «Сидели мы рядом… у меня развязались какие-то завязочки на рукаве… я сказала, чтобы он завязал мне. И он потом уверял всегда, что тут и было колдовство, тут-то я его и привязала на всю жизнь».
Елена Сергеевна произвела на него впечатление. Была ли она красавицей — спорили еще при жизни: некоторые красивой ее не находили. Но обворожительной и неотразимой Елену Сергеевну считали все. Писательница Серафима Чеботарь в очерке о Елене Шиловской приводит слова одного из ее знакомых: «Когда Елена Сергеевна входила в гостиную, дамы наши вздрагивали и спешили отвлечь внимание своих мужей». К тому же Елена Сергеевна представляла собой тот тип женщин, который нравился Михаилу Афанасьевичу: холеная, изысканно одетая, благоухающая парижскими духами, с нежными ухоженными руками, с парикмахерской укладкой. Булгаков придавал много значения «оправе», в которую должна быть заключена, как драгоценность, природная красота женщины. Недаром в своем романе он уделяет такое внимание элегантности Маргариты, ее перчаткам, шелковым чулкам и замшевым туфлям с пряжками — Михаил Афанасьевич все это ценил больше, чем многие его современницы, воспитанные в идейном аскетизме 20-х!
Потом произошла уже вторая встреча, на вечере у военачальника Уборевича, где присутствовали жена Михаила Афанасьевича, Любовь Белозерская, и муж Елены Сергеевны, Евгений Александрович Шиловский. Но даже пристальные взгляды законных супругов не могло помешать вспыхнувшему чувству.
А вскоре и Михаил Афанасьевич, и Елена Сергеевна поняли, что просто не могут жить друг без друга. И соединили свои судьбы.
Елена Сергеевна оказалась идеальной женой для Булгакова. Она сумела обеспечить ему комфортный быт, и в их квартире всегда было красиво и уютно, стол поражал роскошью и изобилием, и Михаил Афанасьевич с удовольствием демонстрировал свое старорежимное хлебосольство, принимая в гостях всю литературную и театральную богему Москвы. В 1934 году Булгаковы переехали в Дом писателей в Нащокинском переулке, в хорошую большую квартиру. Елена Сергеевна по-прежнему старательно следила за своей внешностью, посещала парикмахера, косметичку и маникюршу, восхищала всех изысканностью своих туалетов, а обувь шила на заказ. Она все годы брака оставалась той же соблазнительной и блистательной женщиной, в которую когда-то влюбился Михаил Афанасьевич.
Елена Сергеевна обожала духи. В отличие от других женщин того времени, она не считала, что парфюм у дамы должен быть один-единственный, который будет ассоциироваться у окружающих с той, которая его носит и, уходя, оставляет в комнате след своего «ароматного присутствия».
Возлюбленная ее старшего сына Дзидра Тубельская, посещавшая дом Булгаковых в 1938 году, оставила воспоминания о личных парфюмерных пристрастиях несостоявшейся свекрови: «Елена Сергеевна однажды открыла в кабинете Михаила Афанасьевича свой секретерчик и продемонстрировала мне свои любимые духи. Я таких больших флаконов в жизни не видела! Ее любимыми духами были «Мицуки» фирмы Герлен. Она также под настроение предпочитала «Шанель № 5». Эти духи тоже имелись в огромном флаконе…»
«Огромные флаконы», по воспоминаниям других знакомых, появлялись у Елены Сергеевны после мероприятий в иностранных посольствах, которые она посещала.
Она была на знаменитом приеме 22 апреля 1935 года, которое Уильям Буллит давал в американской резиденции.
«Однажды мы получили приглашение. На визитной карточке Буллита чернилами было приписано: “фрак или черный пиджак”. Миша мучился, что эта приписка только для него. И я очень старалась за короткое время “создать” фрак. Однако портной не смог найти нужный черный шелк для отделки, и пришлось идти в костюме. Прием был роскошный, особенно запомнился огромный зал, в котором был бассейн и масса экзотических цветов, — вспоминала Елена Сергеевна. — Я никогда в жизни не видела такого бала. Посол стоял наверху на лестнице, встречал гостей... В зале с колоннами танцуют, с хоров светят прожектора, за сеткой, отделяющей оркестр, живые птицы и фазаны. Ужинали в зале, где стол с блюдами был затянут прозрачной зеленой материей и освещен изнутри. Масса тюльпанов, роз. Конечно, необыкновенное изобилие еды, шампанского».
Именно этот прием вдохновил Булгакова на описание «бала у Сатаны».
И этот прием был не единственным, на которых присутствовала чета Булгаковых.
…30-е годы в СССР — страшные и непонятные времена. Кого-то арестовывали по подозрению в шпионаже, даже если он вообще никогда в жизни не встречал иностранцев, а кто-то посещал посольства, получал в подарок духи в огромных, «американских», как тогда их называли, флаконах — и ничего страшного не случалось, жизнь продолжалась.
Сейчас принято считать, что если человек выжил, нарушая некоторые неписаные законы того времени, — значит, непременно сотрудничал с НКВД. Нет. Вовсе нет. Борис Пастернак материально поддерживал многих своих ссыльных друзей, с «органами» не сотрудничал, но ночью к его даче не подъехала «черная Маруся». А Елена Булгакова бывала на приемах в иностранных посольствах, получала в подарок духи, и тоже ни с кем не сотрудничала, была просто обворожительной женщиной, верной женой, хранительницей очага и вдохновительницей для великого писателя, и их с Михаилом Афанасьевичем тоже не тронули.
Из всех духов, которые любила Елена Сергеевна, Булгаков отдавал предпочтение «Mitsouko» Guerlain: они пахли сложно, они пахли тайной. Тайной, без которой не столь пленительной казалась не только любовь, но и литература.
Елена Прокофьева родилась в Москве, обожает Петербург, любит Тоскану, Прованс и Блуа. Интересуется историей городов, людей и вещей. Постоянный автор журнала «Gala-Биография». Писатель, выпустивший целый ряд биографических и художественных книг. Парфюмерией очарована с раннего детства. В равной степени ценит винтажи и удачные современные парфюмы. Любимые ноты: тубероза, жасмин, бессмертник и кожа.
