КЛАССИЧЕСКОЕ И ГОТИЧЕСКОЕ
Безусловно, всё, что сейчас является или когда-то стало классикой, раньше ею не было. Недостаточно сделать что-то и назвать это классикой. Классика – это коллективный выбор, но часто этот выбор всего лишь навязан обществу.
К примеру, если одна журналистка выкрасит волосы в синий цвет, это не добавит ей большей убедительности, и её провокацию мы будем рассматривать в контексте ее профессионального пути и культурной принадлежности. При этом если бы волосы в синий цвет красили многие журналисты, мы бы рассматривали этот факт как классический пример, пусть даже пример банальности и глупости. Разница между личной манерой одеваться и личным образом, и каким-то определенным стилем – это схожесть с другими.
Классика с точки зрения искусства, эстетики или повседневной жизни – это культурная позиция, где образцовая (не изменяемая) ценность постоянно присваивается некой структуре, которая становится узнаваемой в данной традиции. Классика тяготеет к универсальной концепции в форме идеальной красоты и, следовательно, стереотипа этой красоты. Но как быть, если классика навязана?
В последнее время я часто читаю обзоры знаменитых (среди их соседей) "учёных" о неизвестных ароматах, созданных неизвестными парфюмерами в гостиных их собственных домов. Эпитет "классический", который часто применяется к этим ароматам, для меня звучит, как имитация, копия, подделка.
Аромат становится классикой только после того, как приобретает собственную значимость, а не просто потому что он напоминает путешествие в прошлое. Но все эти критики – всё те же "учёные", что изобрели парфюмерные премии и конкурсы, в которых участвуют не ради ценного опыта, а ради денег. Что, несомненно, являет собой «классическое» мероприятие.
Право голоса в кулуарах парфюмерии получили легионы глупцов, выступавших раньше лишь в барах после бокала вина, чьи речи не задевали никого, кроме разве что бармена, которому заплатили за внимание.
Аромат – это уникальное творение ума и чувств его создателя, если он пахнет, как другой аромат, есть надежда, что по крайней мере это реинтерпретация прошлого, но не «классика».
Готика была культурным феноменом, имевшим великую важность и заменившим понятия красивого и радующего глаз ранее негативными понятиями уродливого и неприятного на вид. Но подразумевалось, что в готических линиях, устремлённых к божественному, должна родиться новая форма эстетики, не совсем понятная человеку. Но имела бы ли она ценность в противном случае?
Да, я знаю! Все хотят, чтобы я говорил об ароматах. Ладно, я буду говорить об ароматах, но только после того, как уберу ломтики прошутто, которые критики, пособничающие дистрибьюторам, положили вам на глаза и под нос.
А сейчас я расскажу вам одну историю. Классическую или, может быть, готическую.
Поменять карманы на куртке или поменять куртку, переложив вещи в новые карманы куртки. Если бы на подошвах моих ботинок была грязь, она бы присохла к ковру под диваном, на котором я сижу. Я не понимаю, почему калитка площадки для выгула собак вечно сломана. Попивая кофе в баре, меня приветствует мой бывший сосед, который должен мне двадцать евро. Я открываю сковородку, мой будущий ужин, отличная цена – всё по 12 евро. Завтра именно столько я и потрачу. Поехать в путешествие сейчас было бы дешево, но я не могу, а может не хочу тратить деньги. Я выкрикиваю свои мысли, и люди как будто видят, как мои волосы медленно… что?
Если люди, которые тратят время на метания. Между горой, на которую можно забраться, и именем поэта, опьяненного собственным эгоизмом.
Я обрезаю сигары на завтра, чтобы не потеть в куртке в той старой приёмной, обрезая их.
Может быть, мне стоит сделать шаг назад или вперёд. Кто-то улыбается, и даже их я люблю.
Мы живем лишь отчасти. Сейчас я опьянен вином и мыслями. А кто-то забивает свое расписание списком того, что нужно сделать, а не того, что хочется. Я тоже.
Огме надоедает человеческая еда, попробем думать, как моя собака. Вот засохшая грязь, а вот Огме пора пописать.
Вот я снимаю ботинки и носки, мои ноги все в синяках, которые напоминают мне о том, что мне уже не 20 лет.
Я бы хотел заняться любовью. Или просто полюбить кого-нибудь.
Я смирился с тем, что меня не понимают. Я не знаю точно, использую ли я людей или наоборот.
Сколько колец я подарил?
Почему Эреб безмолвствует? Что за войну он затевает?
Марроканско-арабский или тапочки? Стамбул похож на Геную, которую я снова люблю или просто люблю.
Кто-то наливает чай, он из России? С корицей и капелькой удачи, мне нравится. Как и агентства недвижимости в Милане и Москве, тела мёртвых святых, захваченные святыми невежами.
Чив-чив-чив. (как птички). Протеины на завтра, как крошки для птичек. Дно чайной кружки в миске, тонущее в моющем средстве и кусочках лука.
Вода для Огмы, бороду надо подстричь, нижнее белье развесить на батарее.
Сколько вдохов вы даете сделать людям, бросаете слов на ветер, если ветер дышит, а воздух дает пищу. Реклама расчитывает на дурака, который задумывается. А вы как думаете?
Что бы вы могли сделать? Созидание и убийство – шедевры, которыми неизменно гордятся. Сейчас осталось совсем немного времени, чтобы исправить или все проигнорировать. Абсурдные проблемы, решением которых я занимался; нет ничего ужаснее, чем встретиться с собой: что я могу, что я хочу... Не надо патетики! Грех и человеческие качества по сути одно и то же.
Только греша, живешь полной, насыщенной жизнью. Тогда даже можно влюбиться. И даже можно умереть.
Мне жаль, жаль что никто не понял. Уберите сожаление из взгляда тех, кого я люблю, и я перестану быть сломленным.
